Инновации в образовании и социальном обслуживании инвалидов и лиц пожилого возраста в процессе их реабилитации

Плюсы и минусы дистанцированного медико-социального и культурного обслуживания ветеранов

Андреева А.В.

Информационно-образовательного центр «Русский музей: виртуальный филиал» ДДЮТ Всеволожского района Ленинградской области

Писанко В.А.

Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов

Понятие «социальная дистанция» в общественной мысли последних веков успело завоевать себе недобрую славу. В частности, с этим термином связано колониальное восхищение Ницше «пафосом социальной дистанции». И не вызывают особой симпатии такие близкородственные ему понятия, как социальная стратификация, сегрегация или джентрификация. Поэтому неоднозначным казусом выглядит выделение из числа близких к нему явлений и процессов, именуемых целым ворохом таких терминов, как «шкалирование» и «нормирование», «градация» и «квантификация», весьма скромного понятия «дистанцирование», внезапно пробуждённого к жизни глобальной пандемией коронавируса.

В период, когда современное общество столкнулось с вынужденным переходом к самоизоляции и дистанционному взаимодействию с большинством социальных институтов особый интерес возникает к деятельности тех из них, которые и в непосредственных контактах с людьми, и в дистанцированной от них деятельности проявляют себя особенно рельефно, будучи звеньями непрекращающегося жизнеобеспечения уже в силу специфики своей деятельности.

Так, к учреждениям данного типа относятся организации медицинского, транспортного, продовольственного и культурного обслуживания населения, плюсы и минусы в деятельности которых сегодня выглядят особенно заметными.

При этом контекстом для наблюдения их дистанцированной деятельности служит не только преимущественно драматический фон вынужденной профилактической удалённости от своей традиционной клиентуры, но и эпохальный цивилизационный фон пространственной обособленности многих из них, сопровождающий весь период новейшей истории человечества с её техническим дистанцированием между субъектами деятельности и результатами их действий, не всегда носящими гуманистический характер. Так, например, общеизвестна потеря части нравственной ответственности лётчиками дальней авиации, осуществляющими бомбардировку «безличных» объектов, находящихся на удалении тысяч километров, и в силу этого не особенно тревожащих совесть исполнителей чужих приказов.

Разумеется, дистанцированность сопровождает и действия, не имеющие столь антигуманных коннотаций, к числу которых можно отнести руководство удалёнными объектами в космосе, управление опасными для жизни радиоактивными объектами, а в значительно массе – и медико-профилактическими процессами, связанными, например, с ликвидацией добровольцами последствий таяния льдов, обнажающими древние могильники, которые хранят источники страшных заболеваний.

То есть, у такого вида удалённых операций чрезвычайно много сфер реализации функций именно «народоохранного» стратегического масштаба. Однако, как всегда это наблюдается в проектировании глобальных производств, и на локальных, и сугубо обыденных уровнях жизни рядовых людей сказываются повседневные тенденции улучшения или ухудшения таких процессов, как лечение, просвещение и социальное обеспечение граждан. Так процессы, протекающие в глобальных фармацевтических концернах, предстают перед рядовым человеком в виде скромного набора лекарств. А национальные программы оздоровления – в виде распространённых увлечений фитнесом или засилья модных терапий, исповедующих бесконтактное лечение как панацею. То есть такое лечение, которое грозит остаться сугубо дистанцированным и после окончания всякой самоизоляции.

При этом даже в мельчайших операциях диагностики и лечения людей прослеживается эта тенденция, лишь усиленная ныне эпидемиологическим состоянием, оправдывающим максимальное дистанцирование врача от пациента, которое и так является отражением современного цивилизационного процесса. Так, например, измерение температуры пациента прикладыванием к его лбу ладони многоопытного семейного «земского» врача сегодня заменяется бесконтактным применением «обезличенного» градусника. И перед врачом сегодня предстаёт, как правило, не живой больной, а обезличенный выписной эпикриз.

Но если сегодня такой стиль общения является более чем уместным в условиях, когда не защищённый специальным костюмом врач может стать фактором опасности, а не спасения, то в более широком масштабе анализ образа медика в вариативном его портретном разнообразии (как говорится, не только во фронтовой, но и в мирной ситуации с её перспективами) и нынешняя практика заставляют как никогда раньше ностальгически вздохнуть по более «очеловеченному» образу некогда любимого каждым с детства «Айболита» или не менее любимого и славного «земского доктора».

И вот с этой «точки сравнения» грядущий гражданский доктор, который к нам должен вернуться после нынешней пандемии, представляет для нас не только «профессионально-фронтовой», но и личностно-человеческий интерес. И мечта о нём, снявшем защитный мундир и по-человечески тёплом, чрезвычайно велика.

В речи пожилых людей даже существует курьёзное этимологическое сближение, в соответствии с которым нарицательное прозвище «знахарь» считается производным от глагола «знать», а современное существительное «врач» производится от не совсем благозвучного глагола «врать». И обижаться медработникам на такую оценку пожилыми людьми их группового портрета грешно, так как описания многочисленных ситуаций при приёме врачами пожилых людей характеризуют этот процесс как абсолютно «автоматический». И за этим, к сожалению, маячит не просто некий индивидуальный стиль поведения некоторых медработников, а целая философия веры в механистическое чудо, способное спасти человечество одной лишь гигиенической обработкой, прививкой и дезинфекцией. Так философия не только значительной части медицинского персонала, но уже и огромного числа пациентов заряжена (в незабвенно-чумаковском смысле этого слова) модой на сугубо механическое лечение, один из видов которого даже получил официальное название «биохакинг», рассматриваемого в качестве новейшего направления «антивозрастной» медицины.

В частности, телепрограмма «Телеклиника», посвящённая проблемам современной геронтологии, на одну из встреч с авторитетными специалистами под рубрикой «О самом главном» недавно пригласила известного геронтолога Владимира Хавинсона и директора Института биорегуляции и геронтологии СЗО РАМН Светлану Трофимову для обсуждения перспектив именно технического преобразования (хакерского взламывания, т.е. хакинга) человеческого организма в целях замены «антропосообразного» лечения «техносообразным». Восходящая своими первыми опытами к экспериментам инженера Кевина Уорвика, вживлявшего «умные» чипы в свою руку, данная протомедицинская технология сегодня уже предлагает около 40 чипов, измеряющих давление, состав крови и многие другие «биомаркеры» пациента. При этом она не согласуется ни с ортобиотическим учением Мечникова, ни с другими гуманистическими философскими основами медицины. Так, в отличие от методологии здорового образа жизни, биохакинг требует от своих сторонников регулярных приёмов специфических витаминов и биологически-активных добавок и вполне недвусмысленно влияет на политику фармацевтических фирм и производителей медицинского оборудования.

В результате продвижения указанной технологии в медицинской теории и практике начинает утверждаться своеобразное «расчеловечивание», грозящее такими явлениями, как тотальная роботизация, поиск сугубо медикаментозных «панацей», изгоняющих любые гуманистические проявления эмоциональности и психоанализа в духе самого ожесточённого бихевиоризма. Хуже всего то, что соблазн предупредить возрастные болезни привлекает к этой технологии всё большее число сторонников. Между тем, даже сам термин, происходящий от слова «хакер» (взломщик сетей), таит в себе не меньше угроз, чем те, которые требуют от новых медицинских технологий длительных испытаний, гарантирующих выполнения знаменитой заповеди «Не навреди!».

Масштаб таких опасений становится понятным, если учесть последствия вытеснения из программ подготовки медиков психологической составляющей сугубо технической, что и может произойти, если «физика победит лирику» в индивидуальном самосознании будущих медицинских работников.

В частности, рост смертности пожилых людей в России в 90-х годах был обусловлен не отсутствием медикаментов, а массовой депрессией, порождённой резким ростом межличностной и межгрупповой социальной дистанцированности, приведшей к взрывообразному распространению туберкулёза. Фатальное противоречие заключалось в том, что техническое разобщение не компенсировалось психологической поддержкой. Это ещё раз подчёркивает, что готовность любого профессионала в сфере обслуживания населения (и особенно пожилой его части) должна обеспечиваться не только технической защитной экипировкой, но и экипировкой психологической.

Специалисты сферы социального обслуживания прекрасно осведомлены, насколько важно душевное отношение врача, работающего с онкобольными, а также в учреждениях палеомедицины, обслуживающей медленно выздоравливающих или безнадёжных больных. Но молодой медицинский персонал для работы в этих областях совершенно не готов. Можно утверждать, что он скорее деградирует по своим профессиональным и личностным качествам, чем становится готовым к предстоящей трудовой деятельности. С этой точки зрения современная медицина, в соответствии с результатами опросов пожилых людей, выглядит совершенно неадекватной. И такая точка зрения ветеранов имеет под собой основание, если учесть, что у врача для приёма одного пациента выделено не более 5 минут. За это время врач успевает только исполнить роль диспетчера, который передаёт больного оператору, а тот – препоручает пациента лечебной технике. Пожилому больному остаётся только мечтать о том, что когда-нибудь в его поликлинике появится такой врач, который будет и терапевтом, и ревматологом, и специалистом по психиатрической профилактике. И при этом он ещё будет находить время, чтобы поговорить с больным, как с человеком, чтобы выяснить истоки его заболевания (возвратимся к тому же примеру с туберкулёзом 90-х годов).

Таким образом, получение в результате медицинского образования не «врача общей практики», а «комплексного специалиста» ‒ одно из перспективных стратегических направлений совершенствования медицины. На местах практическому совершенствованию могла бы служить практика подготовки каждого рядового медика к выходу к пациенту под тем же жёстким контролем, проходя который на линию выходят лётчики, водители и представители других профессий, чьи действия несут потенциальную опасность для окружающих, если работник к ним по каким-то причинам (в том числе психологическим) не готов.

Ведь врач с плохим настроением не менее опасен, чем врач без достаточной квалификации. И если следовать мудрости, что все хотели бы жить бессрочно, но быть бессрочно больным и старым не хотел бы никто, то необходимо позаботиться о том, чтобы пожилые ветераны не чувствовали себя слишком дистанцированными от молодости и здоровья.

Это вполне осуществимо, если судить по практике взаимодействия с пожилыми людьми не только медицинских, но и культурных, и социальных работников Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Медики Северо-Западного региона сегодня осуществляют деятельность, подобную той, которая велась ими в военные годы. И все организации, осуществляющие обслуживание ветеранов, стараются не отставать от них в проявлении той душевной теплоты, которая отличает российское общество и является достойной альтернативой всем обездушенным механистическим доктринам. Так при многих учебно-воспитательных, профессионально-образовательных и культурно-просветительских учреждениях и общественных организациях создаются успешно действующие волонтёрские организации.

Так, при Санкт-Петербургском Гуманитарном университете профсоюзов успешно работает Совет ветеранов, осуществляющий регулярный мониторинг состояния здоровья ветеранов войны и труда. В нем оказывают материальную и моральную поддержку множеству пенсионеров силами профсоюзных комитетов сотрудников и студентов. Руководит их деятельностью Валентина Павловна Одоева, на протяжении 50 лет бессменно возглавляющая Совет ветеранов. О здоровой атмосфере в коллективе говорит и то, что не только Валентина Павловна, но и её ровесница Евгения Павловна Тонконогая, которой также исполняется в этом году 95 лет, отличаются творческой энергией. Это позволяет Евгении Павловне оставаться действующим профессором и членом Учёного совета университета. В коллективе университета немало работников, пересёкших 80-летний рубеж. В частности, ветеран вуза Нонна Кирилловна Курова в этом году завоевала 3 медали за марафонский бег в зимних условиях.

Говоря об активности молодой смены, следует отметить работу с ветеранами города и области многих выпускников Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов (СПбГУП) разных лет. В непростых дистанционных формах работы, направленной на вовлечение школьников в поздравление пожилых ветеранов с 75-летием Победы в Великой Отечественной войне, активно себя зарекомендовал Дом детского и юношеского творчества юных (ДДЮТ) Всеволожского района Ленинградской области, в котором работают выпускники университета. Они проявляют много творческой выдумки и энтузиазма, организуя непрекращающуюся работу Информационно-образовательного центра, который является виртуальным филиалом Русского музея. Более полутора тысяч подростков из школ Всеволожского района Ленинградской области обменялись семейными биографиями родственников, участвовавших в Великой Отечественной войне. В популярной среди жителей области газете «Наше всё», издаваемой Домом творчества, удачно иллюстрированные материалы были посвящены творчеству художников-баталистов, изображавших фронтовые и блокадные будни советских воинов и тружеников тыла. Перспективными начинаниями центра стала разработка под руководством опытных музейных работников плодотворной идеи изучения творческого наследия драматурга Н.В. Всеволожского, бывшего соратником А.С. Пушкина в деле основания общества «Зелёная лампа», а также проект обзорного описания материалов музея «Невский пятачок», в котором исследуется деятельность создателя музея – председателя Совета ветеранов СПбГУП В.П. Одоевой.

Таким образом, можно резюмировать, что проблемы реализации творческого потенциала пожилых людей в процессе дистанционной работы с ветеранами имеются, но носят скорее стимулирующий, чем депрессивный характер. Хочется надеяться, что опыт, обретённый службами жизнеобеспечения в условиях самоизоляции, будет с возросшей эффективностью применён в условиях свободы, которую наше общество обретёт, пережив трагический, но сплотивший нас период пандемии.